About two years ago, a letter arrived from a solemn young Vassar lady telling me how much she enjoyed reading my experiment in space mythology, The Martian Chronicles. But, she added, wouldn't it be a good idea, this late in time, to rewrite the book inserting more women's characters and roles?
A few years before that I got a certain amount of mail concerning the same Martian book complaining that the blacks in the book were Uncle Toms and why didn't I "do them over"?
Along about then came a note from a Southern white suggesting that I was prejudiced in favor of the blacks and the entire story should be dropped.
Two weeks ago my mountain of mail delivered forth a pipsqueak mouse of a letter from a well-known publishing house that wanted to reprint my story "The Fog Horn" in a high school reader. In my story, I had described a lighthouse as having, late at night, an illumination coming from it that was a "God-Light." Looking up at it from the viewpoint of any sea-creature one would have felt that one was in "the Presence."
The editors had deleted "God-Light" and "in the Presence."
Some five years back, the editors of yet another anthology for school readers put together a volume with some 400 (count 'em) short stories in it. How do you cram 400 short stories by Twain, Irving, Poe, Maupassant and Bierce into one book?
Simplicity itself. Skin, debone, demarrow, scarify, melt, render down and destroy.
Every adjective that counted, every verb that moved, every metaphor that weighed more than a mosquito--out! Every simile that would have made a sub-moron's mouth twitch--gone! Any aside that explained the two-bit philosophy of a first-rate writer-- lost! Every story, slenderized, starved, bluepencilled, leeched and bled white, resembled every other story. Twain read like Poe read like Shakespeare read like Dostoevsky read like--in the finale--Edgar Guest. Every word of more than three syllables had been razored. Every image that demanded so much as one instant's attention--shot dead. Do you begin to get the damned and incredible picture?
How did I react to all of the above? By "firing" the whole lot. By sending rejection slips to each and every one. By ticketing the assembly of idiots to the far reaches of hell.
The point is obvious. There is more than one way to burn a book. And the world is full of people running about with lit matches. Every minority, be it Baptist/Unitarian, Irish/Italian/Octogenarian/Zen Buddhist, Zionist/Seventh-Day Adventist, Women's Lib/Republican, Mattachine/FourSquareGospel feels it has the will, the right, the duty to douse the kerosene, light the fuse. Every dimwit editor who sees himself as the source of all dreary blanc-mange plain porridge unleavened literature, licks his guillotine and eyes the neck of any author who dares to speak above a whisper or write above a nursery rhyme.
Fire-Captain Beatty, in my novel Fahrenheit 451, described how the books were burned first by minorities, each ripping a page or a paragraph from this book, then that, until the day came when the books were empty and the minds shut and the libraries closed forever. "Shut the door, they're coming through the window, shut the window, they're coming through the door," are the words to an old song. They fit my life-style with newly arriving butcher/censors every month.
Only six weeks ago, I discovered that, over the years, some cubby-hole editors at Ballantine Books, fearful of contaminating the young, had, bit by bit, censored some 75 separate sections from the novel. Students, reading the novel which, after all, deals with censorship and book-burning in the future, wrote to tell me of this exquisite irony.
JudyLynn Del Rey, one of the new Ballantine editors, is having the entire book reset and republished this summer with all the damns and hells back in place.
A final test for old Job II here: I sent a play, Leviathan 99, off to a university theatre a month ago. My play is based on the Moby Dick mythology, dedicated to Melville, and concerns a rocket crew and a blind space captain who venture forth to encounter a Great White Comet and destroy the destroyer. My drama premiers as an opera in Paris this autumn. But, for now, the university wrote back that they hardly dared do my play--it had no women in it! And the ERA ladies on campus would descend with ballbats if the drama department even tried! Grinding my bicuspids into powder, I suggested that would mean, from now on, no more productions of Boys in the Band (no women), or The Women (no men). OR, counting heads, male and female, a good lot of Shakespeare that would never be seen again, especially if you count lines and find that all the good stuff went to the males! I wrote back maybe they should do my play one week, and The Women the next. They probably thought I was joking, and I'm not sure that I wasn't.
For it is a mad world and it will get madder if we allow the minorities, be they dwarf or giant, orangutan or dolphin, nuclear-head or water-conversationalist, pro-computerologist or Neo-Luddite, simpleton or sage, to interfere with aesthetics. The real world is the playing ground for each and every group, to make or unmake laws. But the tip of the nose of my book or stories or poems is where their rights end and my territorial imperatives begin, run and rule.
If Mormons like not my plays, let them write their own. If the Irish hate my Dublin stories, let them rent typewriters. If teachers and grammar school editors find my jawbreaker sentences shatter their mushmilk teeth, let them eat stale cake dunked in weak tea of their own ungodly manufacture. If the Chicano intellectuals wish to re-cut my "Wonderful Ice Cream Suit" so it shapes "Zoot," may the belt unravel and the pants fall.
For, let's face it, digression in the soul of wit. Take philosophic asides away from Dante, Milton or Hamlet's father's ghost and what stays is dry bones. Laurence Sterne said it once: Digressions, incontestably, are the sunshine, the life, the soul of reading! Take them out and one cold eternal winter would reign in every page. Restore them to the writer--he steps forth like a bridegroom, bits them all-hail, brings in variety and forbids the appetite to fail. In sum, do not insult me with the beheadings, finger-choppings or the lung-deflations you plan for my works.
I need my head to shake or nod, my hand to wave or make into a fist, my lungs to shout or whisper with. I will not go gently onto a shelf, degutted, to become a non-book. All you umpires, back to the bleachers. Referees, hit the showers. It's my game. I pitch, I hit, I catch. I run the bases. At sunset I've won or lost. At sunrise, I'm out again, giving it the old try.
And no one can help me. Not even you.
Некая дама полетела из Рио в Тель-Авив с инструментом, по ее утверждению, 17го века. По ее заявлению, это виола да гамба, но по фотографиям это виолончель с гамбовым грифом, и на 17-й век она похожа мало. Не суть, инструмент был сдан в багаж и прибыл в Израиль вот в таком виде:
Дама немедленно вбросила отчаянный пост в фбук с хэштегом #такая-то_авиакомпания_ненавидит_музыкантов и репосты понеслись тысячами. А дальше история стала очень мутной.
Авиакомпания утверждает, что даме было предложено взять экстра-тикет для инструмента и пронести его в салон. Дама в ответ заявляет, что в дополнительном билете ей было отказано под предлогом отсутствия мест. Также дамой было заявлено, что инструмент путешествовал в аэрофутляре, хотя на фотографиях видно простой пластик от GEWA (по виду, не самый новый и нижне-средней ценовой категории, максимум 600€)
Авиакомпания уже заняла позицию "сама_дура_виновата". Сочувствующие в комментах #ненавидят_ту_авиакомпанию, Дама, вероятно, будет судиться. А у меня, как всегда, несколько вопросов.
Основной, конечно, это "чем она думала?". Мне не хочется солидаризироваться с авиалинией, которая сейчас начнет правдами и неправдами отмазываться от возмещания ущерба и обороняться, нападая под девизом "самадуравиновата". Но (!) я действительно не понимаю как:
- можно забронировать перелет через океан и не купить сразу билет для челлы
- можно приехать в аэропорт без специального футляра на всякий случай
- можно сдать инструмент стоимостью 200к (нерублей, понятное дело) в багаж в одном пластиковом, даже не карбоновом футляре, вся противоударность которого выдерживает только случайное задевание о косяк
- можно надеяться на авось-с-эконом и играть в рулетку с компанией, у которой репутация по части качества обслуживания и клиенториентирования ниже плинтуса? Как?!
Я целиком и полностью разделяю мнение, что такого не должно происходить в багажом вообще, неважно, дорогой это кофр или дешевый чемодан. Но я живу не на облаке и не в идеальном мире, и ради безопасности своей и своей челлы переплачиваю за второй билет, за сильно недешевый авиафутляр, за перевес багажа, за возможность самой носить челлу на горбу, а не доверять ее персоналу авиакомпании-аэропорта-таможни. И вся эта мутная история вызывает у меня острое сочувствие челле-гамбе и глухую злобу по отношению к владелице челлы-гамбы. И впечатление, что вся фбучно-хейтерская компания начата от осознания проигрыша в попытке сэкономить, в надежде если не на денежный сбор, так на доброхота-реставратора.
(Да, это можно отремонтировать. Да, это очень дорогой (несколько тысяч нерублей) и долгий ремонт. Нет, это уже никогда не будет звучать как прежде. Нет, это нестраховой случай как в условиях перевозчика так и индивидуального страхования музыкального инструмента)
"События развиваются следующим образом. В конце апреля АН пишет заявку, согласовывает с Тарковским ее текст и начинает гоняться за одним из неуловимых мосфильмовских начальников — тогдашним главредом Василием Ивановичем Соловьевым, так как сценарий оформляется исключительно на АБС по чисто практическим соображениям: Андрей не хочет платить алименты со своей доли, а его доля — это треть гонорара, по устной договоренности с соавторами."
Примечательно, что при прочтении первом несколько лет назад глаз за эту чудную подробность не зацепился вообще. Про "Нам посчастливилось работать с гением" запомнилось, про бесконечные переделки сценария тоже, про мат-перемат и пропадание на съемках АН - да, а мелкaя, бытовя, вскользь упомянутая характеристика гения - нет. (Характеристик гению сохранилось вообще много, от фанатов, почитателей, коллег, родных, друзей, недругов и врагов. Лейтмотив - безденежье, долги, "не давали работать", "жил на зарплату жены", хрупкая психика творца, бытовая беспомощность и проч., проч., проч.)
Не менее примечательна непосредственность автора, явно не видящем "ничего такого" в упоминании практической бытовой сметке Тарковского, и не то мужская солидарность, не то боязнь за потерю режиссера самих АБС. Не захотел великий делиться "долей гонорара" с собственным сыном, нашел элегантное решение, заодно и уберег себя от беготни по кабинетам. Ачотакова, в самом деле, чисто практические соображения.
Чтение дневников - это то, что я стараюсь избегать. Но тут удержаться было невозможно, и "Мартиролог" был прочитан по диагонали. В основном, из странного, гадливого какого-то любопытства к личным обстоятельствам режиссера с мировым именем, мешавшим ему выплачивать алименты на ребенка от первой жены.
"Выступление в Киноклубе: +90 р."
"Лариса просила прислать ей дубленку и сапоги (?). И — 1000 р. денег. Послал. У нас осталось 1150 р. — истраченные нами с А. С. Куда же делись 7000? За «Сталкера»?"
"Выступление в клубе «Кадр» (Волхонка) +100 р."
"Выступление в НИИ Радио ТВ (100 р.)."
"Сегодня было выступление в МФТИ. + 150 р."
"Здесь предстоит тяжелая и плохо оплачиваемая работа (1000 руб. за постановку), но мне интересно."
"Аркадий Стругацкий оказался мелочным и расчетливым, Бог с ним совсем. Из последней выплаты по «Змеям» должен буду ему + 1200 р."
"Из Ташкента (сценарий "Змей") получено 4180 [на двоих]. Аркадию—1200."
"Зарплата 250 р. с вычетами за июнь."
Одно только ругательное письмо пришло: ругают бездарный сценарий «Берегись змей». А что я могу? Не скажешь же: «Это писал не я, а Стругацкий по его просьбе, для денег. А фамилия моя для быстрой проходимости». Не скажешь же. Поэтому несколько неприятно, хотя по сути совершенно неважно: не я ведь писал его! А имя? Что имя? Важно, что я знаю в чем тут дело."
Место действия - СССР, конец 70х, средняя зарплата по стране - 120р.
Для получения прав в Австрии нужно сдать два экзамена, теоретический и практический. Без теории к практике не допускают, хотя я, например, к теории пришла с двумя тысячами отъезженных километров за плечами.
Теоретический экзамен состоит из двух разделов - общая теория (Grundwissen) и специальная, зависящая от класса прав, в моем случае Modul B. Проходной балл - 80% правильных ответов на 88 вопросов в каждом модуле. Общее количество вопросов в Grundwissen при этом 1200, а в Modul B - 400. По тридцать минут на каждый модуль. Сдавать можно в два захода с перерывом в две недели, и большинство учеников именно так и делают. Кроме того, большинство школ предоставляют услугу под названием "гарантированный экзамен" - на школьном компьютере симулируется экзамен, и три сдачи подряд с результатом более 90% гарантируют бесплатную пересдачу в случае провала на экзамене настоящем.
В нашей школе я оказалась единственной, кто сдавал сразу оба модуля, да еще и без гарантии. Да еще и на немецком, потому что в английской версии было слишком много ошибок, а турецким или хорватским не владею, а других языковых вариантов система не предоставляла. Добавьте к этому тот факт, что никаких учебных пособий кроме f-online.at у меня не было, и оцените безбашенность:)
Практический экзамен состоит из трех частей - 3-4 теоретических вопроса из специального раздела, площадка (слалом, разгон, торможение, разворот, паралелльна парковка, "гараж") и город. Тем, кто делал B-Duale курс, разрешается сдавать практику на своей машине. Сопровождающее лицо при этом сидит на переднем пассажирском, а экзаменатор на заднем сиденье. Разговаривать первому ряду нельзя, за подсказку сразу выдают "неуд" и экзамен прекращается, приходите через две недели.
Своего экзаменатора я сразу попросила говорить помедленнее и желательно по-немецки, но понимать его все равно было очень трудно, особенно когда он попросил открыть капот и прикопался к причинам и последствиям низкого уровня тормозной жидкости. Я хлопала глазами и лепетала что-то на англо-немецком суржике, а он стоял и наслаждался ситуацией "поколение "а вот это, и это, и то подкапотное содержимое контролирует бортовой компьютер" отвечает на вопросы стандарта тридцатилетней давности". Площадка его мало заинтересовала, он больше болтал со школьным инструктором, чем смотрел, как я с третьей попытки паркуюсь задом:) а в городе что-то непрерывно строчил в протоколе. Не обошлось без накладок. На одной узкой улочке я отвлеклась на паркующегося чудака с подпирающим его автобусом на встречке, и чуть не проскочила на красный. Майк вовремя показал пальцем на светофор, и остаток экзамена мы оба гадали, увидел ли сей перст наш экзаменатор, потому что экстренное торможение он явно заметил:) На одном из перекрестков, услышав с заднего сиденья "на светофоре поверните направо" я виртуозно перестроилась на пятачке в левый ряд и замигала поворотником. Без всякой задней мысли. Дошло до меня только когда с заднего сиденья донеслось "я имел в виду другое "направо", поэтому теперь едем прямо". В итоге, на площадку мы вернулись на десять минут позже протокола, и, несмотря на претензии к вождению и "шпрахпроблеме" с лево-право, меня сочли достаточно безопасной для выпуска в свободное плавание:))
Пластиковые "корочки" пришлют по почте, как только будут оплачены все сборы. Первые три года с испытательным сроком и более строгими ограничениями, чем у других водителей (например, никакого алкоголя вообще, почти нулевое промилле). В течении года нужно будет откатать еще 4 часа в школе и сделать fahrsicherheitstraining, чтобы права не аннулировались. В целом, жизненный этап "получить права" можно считать почти пройденным.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
branchandrootkrja
